Вспышка бубонной чумы, охватившая Лондон в 1665-1666 гг считается самой значительной со времён Второй пандемии. Особенность её в том, что события были тщательно запечатлены современниками, а контрасты города и общества тех лет наложили интересный отпечаток на историю. Теперь давайте по порядку.
Что из себя представлял Лондон тех лет? Город, населённый сотнями тысяч жителей, проживавших в плотной застройке, большая часть которой находилась в окружении каменных стен. Важно заметить, что зайти в Лондон было возможно только через тесные ворота, количество которых не достигало десятка. Что же можно было увидеть внутри? Наседающие друг на друга здания в несколько этажей, узкие улочки, скользкие от нечистот дороги и смрад от гниющего мусора и смога многочисленных фабрик.
Гигиена жителей города находилась в плачевном состоянии. Бани / купальни существовали, но были доступны не для всех, и бешеной популярностью не пользовались. Люди ходили по колено в мусоре, который периодически вывозился Корпорацией Сити по заказу городских властей за стены, где и сваливался на радость крысам. Ситуация осложнялась плохими условиями жизни. Если богатые жили в отдельных коттеджах, окружённые десятками слуг, то бедные ютились в городских трущобах, подвалах и чердаках. Водопровода и канализации в городе практически не было. Уголь, которым отапливали дома и топили производственные печи на фабриках, ввозили на баржах и повозках.
Каждый день в задыхающийся город устремлялись крестьяне и ремесленники, жившие за городскими стенами. И каждый из них мечтал остаться там, вселившись в готовую или построив новую лачугу.
В городе, где проживало почти полмиллиона человек, нормальная смертность могла держаться на уровне десятка человек в неделю. Когла человек умирал, по нему звонил колокол и туда являлся «искатель смерти». Это были совсем не те чумные доктора средневековья, а вредные, невежественные бабки, которые делали малооплачиваемую работу, не интересовавшую молодых и вменяемых. Эти искатели часто брали взятки за внесение неверных сведений о причинах смерти. Дело в том, что в случае смерти от чумы (или иной заразной болезни), дом умершего сразу закрывался на 40-дневный карантин, входная дверь помечалась красным и надписью «Господи, помилуй», а рядом ставился стражник. Очень важно уточнить то, что карантин касался всех, кто проживал в доме. А т.к. люди не хотели гнить 40 дней в запертом доме, им было легко расстаться с деньгами.
Увы, вскоре такая проблема встала перед большинством лондонцев.
Великой эта эта чума стала относительно прочих вспышек болезни 17 века. Эпидемии в те годы часто терзали европейские города. И именно в 1665 году от одной такой оправлялось население голландского Амстердама, где незадолго до этого умерло 50 тысяч человек. Оттуда в Англию направлялись корабли с хлопком, в котором, как считает большинство историков, жили заразные блохи. Первыми пострадали пригороды Лондона в окрестностях прихода «церкви Сент-Джайлса на полях». Там проживало много портовых рабочих и просто нищих, живущих по уши в грязи и паразитах. Первая подозрительная смерть от неопознанной болезни там была зафиксировага ещё в феврале 1665 года, но власти ничего не прелприняли в связи с этим. Далее смертность лишь расла, но первую смерть именно от чумы зафиксировали лишь 12 апреля. Жертвой болезни стали некая Ребекки Эндрюс и ещё трое безымянных. В тот момент стало известно, что смертность среди бедняков достигла 398 человек в неделю. С приходом весны наступление болезни усилилось. Были поражены уже многие приходы за стенами города, а к концу апреля болезнь проникла уже в город. Чиновник Сэмюэл Пипс 30 апреля писал в своём дневнике о том, что в лондоне началась паника, подогреваемая слухами о наползающей чуме, уморившей уже два дома (жертвы могли исчисляться десятками) в городе.
Пипс вёл подробный дневник о жизни Лондона в те годы и на основе его записей можно отслеживать развитие эпидемии. 10 июня он написал, что чума проникла в городской район Сити и первым заболевшим из его знакомых стал доктор Бернетт с Фэнчерч-стрит. Бернетт самостоятельно диагностировал у себя заболевание и закрылся дома на карантин. За два месяца умер слуга доктора, а сам он выздоровел и продолжил работу над борьбой с инфекцией, но в августе того же года заразился от пациентча и скончался.
Летом король Карл II уехал с семьёй в Оксфордшир. Представители городских же властей, врачи и аптекари предпочитали оставаться в городе (чтобы сохранить должность и не посрамиться). У Лорда-мэра было много обязанностей на рабочем месте, а чтобы не заразиться, он общался с посетителями через закрытую стеклянную витрину.
Диагностировать чуму в те годы уже мало-мальски умели, а о её природе ничего не знали. Люди винили недавно виденную комету, испарения из земли, расплодившихся насекомых и зверей. Дошло до того, что горожане и городские власти принялись за яростное избиение собак и кошек, которых винили в разнесении болезни. Увы, те прежде охотились на крыс, которые, в свою очередь, таскали на себе чумных блох.
Люди пытались уезжать из Лондона, но для выхода из города требовалась справка о хорошем самочувствии, выдаваемая Лордом-мэром. Те же, кому удавалось преодолеть городские ворота, с трудом находили пристанище. В одних деревнях беженцев не хотели принимать вообще, а другие оказывались переполнены. Много людей умерло, скитаясь на дороге.
Летом жертв чумы в Лондоне стало так много, что власти нанимали большое количество уборщиков тел, которые ездили по городу на скрипучих повозках и кричали: «Выносите ваших мёртвых!». Из-за угрозы панических настроений среди населения стали поступать иначе: повозки в гробовом молчании объезжали город ночью, а покойников было велено выкладывать прямо под стенами домов. Но их было так много, что покойники могли лежать там и весь следующий день.
Летом количество жертв расло. Смертность достигала 3 тысяч человек в неделю. Точно установлено, что 2 тысячи из них — от чумы. Власти с трудом находили места под захоронения покойников. В общей яме прихода Олдгейт закопали 1114 человек разом, к примеру. Для борьбы с эпидемией нанимались врачи, которые ничего не могли поделать с эпидемией и часто сами становились её жертвами.
Никуда не делись средневековые «методы»: на площадях постоянно горел огонь, чтобы очистить воздух. Против инфекции применялось окуривание помещений и улиц дымом от сожжения перца, хмеля, ладана. Характерными для этой эпидемии стали люди, массово курящие табак. Мера эта была принудительной и касалась всех. Именно тогда медицина признала полезным курение, которое якобы уничтожало смертоносную заразу. Детей и подростков наказывали, если они отказывались курить.
В сентябре 1665 года смертность перевалила за 7000 человек. Но после этого начался спад, и уже в феврале следующего года город стал считаться безопасным (хотя, люди там ещё болели и умирали). Туда возвратился король. В то время, как к середине 1666 года Лондон наводнили новые желающие осесть там, опасность чумы всё ещё сохранялась. Жирную точку в этой истории поставил Великий пожар в Лондоне, случившийся в начале сентября того года. После него о чуме не было ни слова.
Разумеется, эпидемия столь заразного инфекционного заболевания в одном из крупнейших городов Старого света, не мог обойтись без отголосков. Да, повальной эпидемии в Англии удалось избежать. Но локальные вспышки имели место быть. Самый известный случай произошёл в деревне Им (Eyam), что в графстве Дербишир. Занесённая туда зараза быстро распространилась среди жителей, которые добровольно подвергли себя карантину. В итоге, деревня вымерла на 3/4.
Вслед за Лондоном чума поразила и Париж, куда за время эпидемии не переставали ходить торговые корабли. Смертность там также была значительной, хоть события и хуже задокументированы современниками.
В 1722 году Даниель Дефо выпустил исторический роман «Дневник чумного года». Кроме того, на этих событиях основано несколько театральных пьес и других литературных трудов.